Как опыт гражданской войны и "перманентная мобилизация" сорвали план "Барбаросса"
Мираж победы: Когда блицкриг означает лишь смерть
К августу 1941 года лязгающее, чужое слово "блицкриг" для миллионов людей в Советском Союзе уже не было абстрактным термином из военных доктрин. Оно стало синонимом внезапной, всесокрушающей беды, несущей смерть и разрушение. Оно прочно ассоциировалось с пугающими образами: танковые армады, возникающие словно из-под земли и врывающиеся на улицы городов, которые еще вчера считались глубоким тылом; заунывный, леденящий душу вой пикирующих бомбардировщиков Ju-87 "Штука", несущих смерть с небес; юркие мотоциклисты в серой форме, пылящие по дорогам и сеющие панику. Европа уже столкнулась с этой беспощадной военной машиной, и с 1939 по 1941 год никому на континенте не удавалось ее остановить. Лишь англичане, отделенные от бушующей Европы "рвом с морской водой" Ла-Манша, смогли устоять под ударами Люфтваффе. Теперь эта машина всей своей мощью обрушилась на Советский Союз.
Неудачи первых недель войны, катастрофические поражения и стремительное продвижение врага вглубь страны, без сомнения, произвели шоковое впечатление на советское руководство. Еще совсем недавно, 5 мая 1941 года, выступая перед выпускниками военных академий, Иосиф Сталин с гордостью говорил о мощи Красной Армии: "Раньше существовало 120 дивизий в Красной Армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий. Из общего числа дивизий – третья часть механизированные дивизии". Прошло всего три месяца, и к августу от этих многочисленных, казалось бы, несокрушимых "механизированных дивизий", гордости предвоенных парадов, остались лишь жалкие "лохмотья". Современная, созданная огромными усилиями в 1930-е годы Красная Армия терпела поражение за поражением. Ее серебристые "летающие крейсеры" – дальние бомбардировщики ДБ-3 – бесследно исчезали в огненных вспышках целыми эскадрильями. А бронированные кулаки вермахта, закаленные опытом боев в Европе, казалось, были неуязвимы и неумолимо двигались все дальше и дальше на восток, взламывая наспех подготовленные линии обороны, перемалывая бетонные коробки ДОТов и сминая минные поля. Катастрофа казалась неминуемой.
Немецкая ставка: Расчет на быстрый нокаут "колосса"
В чем же заключался расчет германского командования, разработавшего план "Барбаросса"? Стратегия блицкрига, "молниеносной войны", была по своей сути поиском решения стратегических задач – разгрома противника – в кратчайшие сроки, на уровне оперативных планов и стрелочек на карте. Германия, не имея ресурсов для ведения длительной войны на истощение против коалиции великих держав, постоянно искала способ быстро сокрушить очередную жертву, вывести ее из войны одним мощным ударом. В гитлеровской Германии эта идея выкристаллизовалась в концепцию уничтожения кадровой армии противника быстрее, чем он сможет мобилизовать и поставить под ружье все свои людские и материальные ресурсы.
Именно так были одержаны победы над Польшей в сентябре 1939 года и Францией в мае-июне 1940-го. Обе страны капитулировали, несмотря на то, что их людские резервы были далеко не исчерпаны. В Польше оставалось более миллиона человек призывного возраста, во Франции – еще больше. Но обе страны не смогли вовремя сформировать, вооружить и ввести в бой новые дивизии взамен тех, что были разгромлены и окружены в приграничных сражениях. Они не смогли создать устойчивый фронт. Те люди, которые могли бы сражаться в составе этих новых дивизий, позже гибли в рядах движений Сопротивления или в отчаянных, обреченных восстаниях, как в Варшаве в 1944 году.
По схожей модели предполагалось и развитие событий в Советском Союзе. Один из главных разработчиков плана "Барбаросса", будущий фельдмаршал Фридрих Паулюс, и Верховное командование сухопутных войск (OKH) считали, что огромные людские резервы СССР не смогут быть полностью использованы из-за нехватки опытных командных кадров, вооружения и проблем со снабжением. По их оценкам, Советский Союз теоретически мог бы мобилизовать 11-12 миллионов человек, но реально – не более 6,2 миллиона. Ожидалось, что СССР сможет выставить против агрессора около 209 дивизий (107 первой волны, 77 второй и 25 третьей). План "Барбаросса" был рассчитан на то, чтобы разгромить именно эти силы в серии последовательных операций на окружение ("котлов"), прежде чем Советский Союз сможет мобилизовать и бросить в бой дополнительные резервы. Это был дерзкий, но, как казалось его авторам, вполне реалистичный расчет на быстрый нокаут "русского колосса".
Призрак гражданской войны: Рождение "перманентной мобилизации"
Однако этот расчет не учитывал одного уникального фактора – опыта Гражданской войны в России 1918-1920 годов. Столкнувшись с катастрофой лета 1941 года, когда кадровая армия фактически перестала существовать в приграничных "котлах", советское руководство – Сталин, Жуков, Шапошников – обратилось к этому, казалось бы, давно ушедшему и мало замеченному в Европе опыту. Какое отношение, спросит читатель, имеют рейды конницы Буденного или бои бронепоездов к отражению танковых клиньев Гудериана? С тактической точки зрения – почти никакого. Но со стратегической – самое прямое.
Гражданская война дала бесценный урок выживания и ведения войны в условиях полного хаоса, разрухи, распада старой армии и деградации транспортной системы. В этих нечеловеческих условиях большевикам удалось создать и обеспечить функционирование пятимиллионной Красной Армии, которая смогла удержать фронт колоссальной протяженности против многочисленных врагов. Призывая в армию всех военнообязанных с контролируемых территорий, наспех обучая и вооружая их, большевики создавали все новые и новые соединения, которые, несмотря на свою слабую подготовку, смогли в конечном итоге противостоять лучше обученным офицерским частям Белой армии.
Этот опыт лег в основу разработанной советской военной школой еще до войны теории "перманентной мобилизации". Суть ее проста: формирование новых дивизий не должно заканчиваться с завершением первоначального развертывания кадровой армии. Это должен быть непрерывный процесс. Пока одни дивизии сражаются на фронте, несут потери, попадают в окружение, в тылу должны постоянно формироваться, обучаться и готовиться к отправке на фронт другие дивизии, чтобы заменить выбывшие. Это конвейер, постоянно пополняющий армию свежими силами, пусть и не всегда высокого качества.
Любопытно, что в предвоенные мобилизационные планы Красной Армии эта теория напрямую не закладывалась. Наоборот, советское руководство надеялось избежать затяжной войны и разгромить врага силами кадровой армии мирного времени, отмобилизованной по заранее утвержденным планам. Мобилизационный план февраля 1941 года вообще не предусматривал формирования новых соединений после начала боевых действий. Однако жестокая реальность лета 1941 года, осознание масштабов катастрофы в Приграничном сражении заставили вспомнить об опыте Гражданской и запустить механизм "перманентной мобилизации" на полную мощность.
Уже 29 июня 1941 года по приказу Ставки ВГК началось формирование 15 стрелковых дивизий за счет пограничников НКВД. 8 июля последовало постановление Государственного комитета обороны (ГКО) о формировании еще 56 стрелковых, 10 кавалерийских дивизий и 25 дивизий народного ополчения в крупнейших городах. Вместо 4,8 миллионов человек, предусмотренных планом февраля 1941 года, под ружье были призваны военнообязанные 14 возрастов – около 10 миллионов человек! Таким образом, уже в первые пять недель войны Советский Союз превзошел все расчеты немецких штабистов относительно своих мобилизационных возможностей. План "Барбаросса", рассчитанный на быстрый разгром ограниченного числа советских дивизий, начал давать сбои. Немцы столкнулись с противником, который, истекая кровью, постоянно возрождался из пепла. При этом сам вермахт не имел планов формирования новых дивизий в ходе кампании, рассчитывая обойтись имеющимися силами.
Молодая гвардия 41-го: Качество против количества на весах войны
Конечно, не стоит идеализировать эти свежеиспеченные дивизии "перманентной мобилизации". Они были далеки от совершенства. Им катастрофически не хватало современного вооружения – артиллерии, пулеметов, средств связи. Командиры часто не успевали узнать своих подчиненных, многие из которых до этого вообще не держали в руках оружия или проходили лишь краткие курсы военной подготовки. Не хватало опытных офицеров и сержантов. Боеспособность таких соединений, их "сколоченность" оставляли желать лучшего. Командующий Юго-Западным направлением маршал С.М. Буденный в разговоре с начальником Генерального штаба Б.М. Шапошниковым прямо говорил: "Опыт с новой 223 сд показал, что новые формирования, не будучи достаточно сколоченными, не выдерживают первых ударов противника и разбегаются".
Справедливости ради, случаи панического бегства были скорее исключением, чем правилом. Большинство этих наспех сформированных дивизий, брошенных в бой зачастую прямо "с колес", дрались упорно и самоотверженно, пусть и не всегда умело. Но их низкая боеспособность была объективной реальностью. Однако выбора у советского руководства в тех условиях просто не было. Альтернатива была проста: либо пытаться остановить врага силами этих необученных, плохо вооруженных, но многочисленных дивизий, связанных единым командованием и снабжением, либо через несколько месяцев оказаться перед лицом оккупантов с охотничьими ружьями в руках, как это произошло в Польше и Франции. "Птенцы перманентной мобилизации" стали той соломинкой, за которую ухватилась страна на краю пропасти.
В каких же условиях пришлось вступать в бой этим новым дивизиям? К июлю-августу 1941 года оперативно-стратегическая обстановка на советско-германском фронте начала претерпевать существенные изменения по сравнению с первоначальным планом "Барбаросса". Упорное сопротивление Красной Армии, в том числе и успешные контрудары по вырвавшимся вперед немецким танковым группам в ходе Смоленского сражения (наносимые как раз армиями, выдвинутыми из внутренних округов взамен разгромленных армий Западного фронта), заставили германское командование корректировать свои планы. Хотя немецким пехотным дивизиям удалось изменить баланс сил под Смоленском и создать новые "котлы", стало ясно, что стремительного продвижения к Москве не получается. Директива Гитлера № 33 от 19 июля предписывала группе армий "Центр" продолжать наступление на Москву силами в основном пехотных соединений, что означало резкое снижение темпов.
От блицкрига к истощению: Когда конвейер дивизий ломает планы
Именно в этот момент германское командование начало в полной мере осознавать неприятный сюрприз, который преподнесла им советская система "перманентной мобилизации". Начальник немецкого Генерального штаба Франц Гальдер в своем дневнике с тревогой отмечал: "Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия... был нами недооценен... К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину".
Эта последняя фраза – "русские сформируют новую дюжину" – вскрывала ахиллесову пяту всей стратегии блицкрига. Немецкий план был рассчитан на уничтожение конечного числа вражеских дивизий. Но противник оказался способен выставлять все новые и новые силы, пусть и худшего качества. Вермахту же предстояло перемалывать эти бесконечные волны советских дивизий быстрее, чем они успевали формироваться и прибывать на фронт. И делать это приходилось одними и теми же немецкими дивизиями, которые в непрерывных боях несли потери, теряли технику, уставали физически и морально. Сами немцы, как уже говорилось, не планировали формировать новые соединения в ходе кампании. Их дивизии, прошедшие тысячи километров от границы, многие из них пешком, неизбежно теряли свою ударную силу.
К поздней осени 1941 года на советско-германском фронте сложилось своего рода шаткое равновесие. С одной стороны – измотанные, понесшие потери, растянутые на огромном фронте немецкие войска. С другой – непрерывный поток новых, плохо обученных, но многочисленных советских соединений. И когда темпы поступления этих свежих сил превысили темпы их "перемалывания" немцами, маятник войны качнулся в другую сторону. Красная Армия предприняла первые успешные контрнаступления под Ростовом и Тихвином, а затем – под Москвой. Немецкий фронт, казавшийся несокрушимым, посыпался. Измотанные немецкие дивизии покатились на запад, бросая замерзающую технику. Лекарство от блицкрига, найденное в опыте Гражданской войны и воплощенное в стратегии "перманентной мобилизации", наконец, подействовало. Война перешла из фазы "молниеносной" в фазу затяжной войны на истощение – войны, к которой Третий Рейх был не готов и которую он не мог выиграть. Недооценка мобилизационных возможностей противника и отсутствие собственного механизма восполнения потерь новыми соединениями в ходе кампании стали фатальными для немецкой стратегии блицкрига на Восточном фронте.